КАРТИНА ПЕРВАЯ

 

Мансарда в доме столяра Циммера. Вечер. Шторы слегка приспущены. В глубине мансарды, на диване, спит Фридрих. Вошедшие Синклер и Матиссон тихо разговаривают между собой.

 

Синклер:

...В конце концов, ему мы не важны.

Да, это так, но мне бы не хотелось

Бросать его, когда ему так трудно.

 

Матиссон:

Ты в том уверен?

 

Синклер:

               Да.

 

Матиссон:

                    Что говорят врачи?

 

Синклер:

Все об одном; и требуют покоя.

Профессор Штольц, что заходил вчера,

Сказал нам о бессилии науки

И посоветовал сдать в клинику его.

 

Матиссон:

Хорош совет... Ужели никогда

Мы не увидим Фридриха здоровым,

В своем уме?.. И никакой надежды?

 

Синклер:

Откуда ж взяться ей! Не знаю, что и делать...

 

Матиссон:

Да, делать нечего. Смириться и забыть,

Что было; не загадывать, что будет.

Бог милостив, и хочется молиться,

Чтоб все вернулось на круги своя.

 

Синклер:

Печально, друг, наполнен мир печалью.

 

Из глубины мансарды доносится глухой голос Фридриха.

 

Фридрих:

Я слышу голоса. Кто здесь так поздно?

 

Синклер:

Здесь Матиссон и я.

 

Фридрих:

                         Нет, не припомню.

Какие странные у вас сегодня имена!

Вы все за мной приходите, едва

Коснется солнце дальней кромки леса.

Идите прочь!

 

Матиссон:

                    Беда, беда, беда!..

 

Фридрих:

Нет, впрочем, узнаю. Встречались,

Должно быть, мы на празднике в Бордо.

Когда? Уже не помню... Но возможно,

Лет пять назад. Там было хорошо!

Вокруг огни сверкали озорные

И всех заворожили. Было шумно,

Стучали барабаны, и вослед

Трубили пастухи. Невесть откуда

Явились клоуны и стали зазывать

На представленье. Радостные песни

Звучали в этот час со всех сторон.

И голоса... какие голоса! Т

аких в Германии так трудно отыскать,

А век пройдет - и их не будет вовсе...

Как было весело! Вы помните, мой друг?

Когда к реке спускались, и вода

Нам обжигала пальцы?.. Лица, маски...

Вы были в маске?

 

Синклер:

                     Успокойся, Фридрих!

Ты все придумал - не было того,

Все это - только плод воображенья.

Теперь тебе важнее тихий мир...

 

Фридрих:

О Боже, упаси от тишины!

В ней - вечный лед и вечная разлука,

В ней эта злополучная тоска

О том, что с нами быть могло бы,

Да не стало... Значит, вы

Меня не помните на шумном карнавале?

 

Матиссон:

Я не могу понять, о чем он говорит?..

 

Фридрих:

Какой вы несмышленый, право слово!

Я был там не один - в кругу своих друзей:

Гиперион тогда вручил мне книгу,

А сильный Эмпедокл пожал мне руку -

Что до сих пор фаланги сводит... Кстати,

Вы помните блистательную даму,

Которая кружилась в белом платье

И улыбалась только мне... В том мире

Нас было двое: я и Диотима.

 

Матиссон:

Но...

 

Синклер:

             Молчите, друг мой, знаю -

Он это сам себе давно придумал,

Он сам о том писал. Все это - строки

Его произведений, возбужденных

Романтикою нынешних времен!..

 

Фридрих:

О чем вы шепчетесь? Я поражаюсь вам -

Не помнить столь чудесный праздник!

Об этом сообщали все газеты -

Мол, был там даже Гельдерлин-поэт,

Читал стихи... Вы помните стихи?

Мучительно и горько думать, что

Весь мир - слова, а слово - глупость мира.

Пускай простит Шекспир за сей подлог.

Но все равно - вам не понять вовеки.

Увы, увы... о чем еще смолчать?..

 

Синклер:

Не стоит, Фридрих, ты в волненьи!

 

Фридрих:

Какие пустяки! Не волноваться,

Не думать, не искать - что б означало? -

Смерть, пожалуй.

 

Синклер:

                          Вот так заявил!

 

Фридрих:

А вы смеетесь, радуетесь, что

Поэт вам ничего сказать не смеет,

Когда надежно спрятан он от мира

В стекле мансарды. Что же, вы правы.

И вряд ли я сумею вам перечить.

Лишь об одном прошу - уйдите,

Оставьте одного меня...

 

Синклер:

                 Но, Фридрих,

Это невозможно!

 

Фридрих:

                            Неужели?

 

Матиссон:

                                 Я больше не могу,

Мне больно, очень больно.

Идемте, Синклер, может быть, без нас

Он успокоится немного.

 

Синклер:

                           Нет, не знаю...

 

Фридрих:

Что медлите? Ведь я же вас просил!..

 

Матиссон:

Идем, идем!..

 

Синклер:

                О Боже. Что же будет?..

 

Уходят.