ШЕСТИСТИШИЯ

В одночасье все стало размеренным,
И весь суетный город сполна
Превратился в морозное дерево,
Что касается веткой окна.
Мне невидимым доктором вверена
            Санаторная тишина.
 
Мне невидимым доктором вручено
Серебристое озеро. В нем
Вся моя безнадежность кипучая
Станет самым обыденным льдом,
Тем, что в шапке сидит нахлобученной и
            Коронарным глядит королем.
 
Обо мне, как незваном татарине,
Буркнет утро вороной лесной
И напомнит, что, мол, не пора ли мне
На прием, на укол, на покой;
Что давно уж сидят в ожидании
            Доктора в ординаторской.
 
Что ж поделать, сердечные хлопоты:
Выверять каждый шаг, каждый взгляд.
И откуда мне знать, есть ли прок-то в том,
Я и сам здесь брожу наугад…
Мне прописан невидимым доктором
            Зачарованный снегопад,
 
В нем измерено всуе давление,
Да и пульс в снежном танце не в счет.
Так легко, одиноко и нежно мне,
Даже если в груди горячо.
Это просто – явление времени,
            Что когда-нибудь истечет…
  
*   *   *
Февральской вьюгой полон лес,
Хотя уже начало марта.
Я со своей больничной картой
В нем растворился и исчез.
 
Я заблудился до весны
Меж двух озер в трех старых соснах,
Поземкой заметен несносной
И свежим запахом лесным…

*   *   *
Может быть, и не стоило песен об этом:
Как осенние листья ушли в никуда,
Как фонарь на перроне, качаемый ветром,
Провожал и встречал поезда;
 
Как над сонной деревней куражилась вьюга,
Запоздалых прохожих сбивая с пути,
И как слышалось ночью – с тревогой, с испугом –
Что в душе хоть шаром покати;
 
Как в печи недовольно шипели уголья,
Обращаясь под утро угарным дымком,
Как писались стихи с непременной любовью,
Но стояли в горле комком;
 
Как размеренность вышла безумием улиц,
Не спросив в суматохе: откуда ты, чей;
Как мы в этот кипящий котел окунулись,
И как стали связкой ключей;
 
Вот теперь и бренчим вслед за шагом, и знаем,
Что когда-нибудь в кем-то назначенный срок
Станет точкой в последней строке запятая
И в подъезде сменят замок…
Кисегач, 2003