Современное переразложение понятий явилось, пожалуй, причиной теоретического хаоса в литературоведении и критике – неопределенность нашей эпохи и нашего бытия предстала в виде всевозможных частных определений того или иного порядка. Общая растерянность и невозможность адекватного понимания литературной действительности обернулись безудержным разнообразием литературных направлений и тщетными попытками хоть как-либо их обосновать...
В наше время отношение ко всем «школьным» романам достаточно настороженное – несколько поколений кряду не могут позабыть горького вкуса идеологических схем, которыми, подобно паутине, была опутана русская классика. Мне приходилось общаться с начитанными и эрудированными людьми, которые, тем не менее, едва заслышав такие названия, как «Отцы и дети», или «Гроза», или «Преступление и наказание», тотчас пытаются переменить тему, либо морщатся, либо смотрят на тебя с недоумением...
Мне знакомы... Черный крест, Чуть кривой антенный шест, Перекресток, угол дома; Сонный сад сквозь благовест Смотрит в мир; и невесомо Снег кружит; вороны с мест Посрывались; дым окрест...
...Одна моя хорошая знакомая, сестра в отделе реанимации, рассказывала, что однажды им не удалось откачать одного молодого человека лет двадцати-двадцати трех – он настолько изморил себя постом и грубой пищей, что Гоголь на смертном одре рядом с ним – цветущий и здоровый. Года три назад он открыл для себя карму, что научила его питаться моченым зерном и другими злаками; он сменил обычную одежду на долгополый халат, так похожий на цветастый саван и в таком виде появлялся на городских улицах.
Не знаю, насколько действительно актуальна для нашего времени проблема христианского миропонимания. Меня смущает слишком многое, но прежде всего то двойственное отношение к христианству, которое не дает прикоснуться к истине. Мне приходилось разговаривать с разными людьми, которым, даже несмотря на то, что они верят в бога, кажется, что их обманывают; будто все то, что должно быть животворящим светом, является светом лишь понарошку...