...Целый день мы суетились на Невском – всюду витрины, двери, озабоченные лица; серый снег на тротуаре и с неба; шипение автобусов и гарь; все невесомо, и все в тени от вавилонской башни. Наконец, выбрались на свободу – проходными дворами к пустоте старых улиц; долго курили на скамейке в чудном и молчаливом саду. Натка изредка поглядывала на часы, боясь опоздать в театр; но здесь совсем недалеко – два-три квартала. Она впервые в Петербурге...
Куда стремишься ты, поэт, Пытаясь быть звездой нелепой, Стараясь плакать возле склепа, Которого в помине нет, И, презирая тяжесть лет, Спешишь к заказанным мирам По переулкам и дворам...
Не знаю, что я пытаюсь отыскать в том черном мире, странном и неизвестном, в том черном мире, что сейчас находится за вагонным окном моего служебного купе – он мне кажется нелепым, иначе как объяснить его существованье? А черный, потому что ночь...
Уже давно невидим меч, Что занесен над головою; Но вот успела осень стечь По крышам черною водою, В саду успела листья сжечь, Успела сладить с тишиною, И вот уже спешит за мною Любовницей внезапных встреч.
Вот и хорошо... Хорошо, что ты есть; пусть там, где-то далеко и, быть может, даже не взаправду – разве я могу сказать, что тебя нет?.. И тишина странна и причудлива над заснеженным парком...